Моя жена всю жизнь страдала от астмы. Мы научились жить, подстраиваясь под неё, и пусть были во многом вынуждены ограничивать себя, не унывали. Мы мечтали о домашних животных – но могли на них только смотреть, проходя по улице и листая альбомы с фотографиями. А когда появились компьютеры с интернетом, котики заполнили нашу жизнь.
Мы, два пенсионера, стали активными пользователями. Часами мы сидели у экрана, скачивали, листали, сохраняли себе полюбившиеся кадры. Котики радовали нас. Часто я лежал (у меня стали болеть ноги), а жена искала в интернете новые видео и фотографии, и на большом экране мы всё смотрели вместе. И казалось, что так будет всегда.
Но жена умерла. Я остался один. Сын наш давно покинул страну, после похорон звал меня к себе. Но я остался в нашем городе, возле вещей, которые были в нашей с женой жизни, возле нашего компьютера. Кошачьи мордашки, которые столько лет радовали нас с супругой, по-прежнему смотрели на меня, как только я включал его. Но видеть их одному оказалось невыносимо.
Я перестал включать компьютер, просрочил платёж за интернет. А однажды на улице увидел собаку. Мы с женой не любили собак, всегда пропускали фотографии и видео с ними, разве что умилялись на карманных малышек. А тут вдруг беспородный голенастый тип посмотрел мне прямо в глаза. Обычный попрошайка, но что-то в его глазах заставило меня остановиться.
Я погружался в тоску. Я ждал смерти, забвения, пустоты. Уже больше месяца я не сказал никому ни слова – и не хотелось. А тут вдруг какой-то глупый пёс уставился на меня – и заставил поинтересоваться, чего ему надо. Я, помню, даже хихикнул – до того весёлым и нахальным пёс выглядел. Я заговорил с ним. И говорил, говорил, не узнавая своего голоса.
Так мы дошли до моего дома, поднялись в квартиру. Я накормил собаку, постелил на пол старое одеяло. У меня не было опыта общения с животными, но хотелось постараться сделать этому живому существу хорошо. Пёс потихоньку освоился в квартире. Он был грязным, пах псиной, но я не решался его трогать. Проводил на улицу, пёс побегал немного и вернулся. И постоянно был рядом со мной.
Я рассказывал ему о себе, о жене – говорил и говорил, а пёс склонял голову, смотрел на меня. И, казалось, всё понимал. А однажды, когда я взял со стола портрет жены, подошёл, поскрёб меня лапой и лизнул руку, которой я держал портрет.
— Ах ты родненький мой! – ахнул я и разрыдался, как ребёнок.
Пёс прыгнул мне на колени, я гладил его, плакал светлыми слезами и повторял: «Родненький, родненький!»
Я понял, что пёс – как привет от моей дорогой супруги. У меня не было ни астмы, ни аллергии, так что я ухаживал за пёсиком, как могли бы мы это делать вдвоём с ней. Жизнь моя снова стала осмысленной. Я назвал пса Родей, я мыл и стриг его, водил гулять. Мы вместе ели, спали, смотрели картинки в интернете – Роде тоже нравились фотографии котиков.
Мы находили фото дворняжек – им Родя даже подгавкивал, если видел их на экране. Даже если он, может быть, поначалу хитрил, изображая участливое выражение на морде (чтобы я оставил его жить в тепле и при хорошей кормёжке), это выходило у Роди очень обаятельно и убедительно.
А потом мы привыкли друг к другу. Так, что стали действительно родными. Понимали друг друга по взгляду, жесту. Родя не дал мне перестать быть человеком, заставил разговаривать, вспоминать, рассказывать. Дал понять, что всё не напрасно.
