Есть на свете люди, разговор с которыми похож на глоток свежего воздуха. Они мудры, интеллигентны и влюблены в дело, которым занимаются. Они рассматривают мир с позиции создателей, мыслителей и просветителей. Один из таких людей — Михаил Семенович Казиник. Он играет эту жизнь на скрипке, описывает ее строчками своих книг и тезисами выступлений. Ему одинаково рады на правительственных площадках, театральных подмостках, в больших и малых концертных залах. А все потому, что Михаил Казиник — живая квинтэссенция истинной культуры 21 века.

Его душа рвется ввысь, когда он с придыханием говорит о классической музыке, когда рассказывает, какие тайны скрыты в зачитанных до дыр школьных произведениях. Он живет прекрасным и хочет увлечь этим свою аудиторию. Михаил уверен, что будь у него 10 минут на главных каналах в прайм-тайм, он смог бы сделать мир добрее.

В эксклюзивном интервью для онлайн-платформы 5 СФЕР, мэтр рассказал о своем отношении к образованию и воспитанию. О том, что религия стала камнем преткновения потому что люди неверно трактуют понятие Бога и ленятся спорить с ним. А еще, о том, почему 21 век может стать новой эпохой Возрождения.  

«Количество информации пропорционально количеству умных людей на планете»

— Михаил Семенович, человечество прошло через разные знаковые эпохи. История одну за одной переворачивала страницы, исписанные обскурантизмом и невежеством, полотнами эпохи Возрождения, Просвещения, Реформации. Если бы вас попросили дать название сегодняшней эпохе — каким бы оно было и как бы вы ее описали?

—Мне не хотелось бы быть пророком. Я этого не люблю. Но в данном контексте мне вспоминается фильм Ролана Быкова «Чучело». Когда я его смотрел, очень сильно расстроился. Усмотрел в этом фильме модель возможного существования государства в будущем. 

Класс против необычной девочки. Общество травит личность. Это первый признак мракобесия. Потому что есть только два вида развитие человечества. Первый — это Ренессанс. 

Я когда-то сказал, что 21 век может быть веком очередного Ренессанса, потому что Ренессанс — это всегда спасение. А спасаться надо, ведь ушедший 20 век был веком двух Мировых войн и концлагерей. Сначала коммунистических, а потом — нацистских, которые были созданы по их образцу. Обе стороны научились уничтожать людей в печах лагерей смерти. Тогда столкнулись два тоталитарных государства. И они не могли не столкнуться — кто-то обязательно должен был победить.

Поэтому единственное спасение, это Ренессанс, которым должен был начаться 21 век. Я тогда говорил, что если не будет поклонения человеку, поклонения неодинаковости, личности, творческой индивидуальности, то все — обречено.

Тогда придет другая альтернатива, которая называется — мракобесие. У меня был один очень близкий друг, намного старше меня. Звали его Борис Маголиф. Его отец был арестован, а Борис был сослан во все лагеря как член семьи изменника родины. А ведь его отец работал торговым атташе СоветскогоСоюза в Венеции. 

Отца расстреляли, мать умерла в тюрьме, а он остался один. Прошел все лагеря и бараки. Его выпустили во время войны, а после опять посадили. Лучшие годы детства и юности он провёл в заточении. Там же Борис изобрел такой термин как «солнцебесы», это аналог понятия мракобесов. «Солнцебесы» потому, что в некоторых советских песнях была такая фраза «И путь наш Солнцу проложен». Но, как известно, на солнце всё сгорает. Поэтому «солнцебесы»— это разновидность мракобесия. 

— 2020-й обрушился на человечество чередой кризисов: коронавирус, экономический коллапс, социальные волнения в ряде стран. Можете вы объяснить, чем человечество могло спровоцировать такой ход событий? По-вашему, все события — закономерность или череда случайностей?

— Я не люблю конспирологии. Обладаю достаточно ясным умом, поэтому всякие теории заговоров вызывает во мне либо чувство юмора, либо негодование. Иногда я получаю письма от таких людей, в которых они говорят, что знают, как спасти мир, потому что считают меня одним из спасителей. Но их тезисы настолько ужасны, что я не хочу быть среди этих спасителей. 

Я занимаюсь своим делом: пытаюсь всё-таки разжечь хотя бы какую-то искру в сердцах людей. Я говорю об осознании значимости и колоссальной красоты груза того, что лежит в древних веках. Всего, что сказано, спето, сыграно, продумано, записано. 

Человечество оправдывает только одно. За последние 2000 лет, которые доступны к изучению, мы создали столько произведений, и шедевров, что они являются отпущением нагих грехов. Пусть сейчас мы такие мерзкие и страшные, и главный инженер — как я называю всех 3.000 богов — должен был бы нас уничтожить. Но он не делает этого. Потому что мы играем Вивальди, Баха и Лунную сонату. Шекспир и Мольер пишут свои пьесы. В своей книге, «Тайны гениев» я как раз и пишу, что мы не уничтожимы, только благодаря нашим адвокатам — Баху, Моцарту, Шекспиру, Мольеру, Чайковскому и Бетховену.

Мы беспрестанно выдаем этих адвокатов. Даже в самые страшные годы коммунистического владычества. 

— Вы имеете в виду советское прошлое?

— Не только. Есть две формы социализма: социал-социализм — советский вариант, и национал-социализм — немецкая версия. Первая форма — это диктатура несуществующего пролетариата, а во втором — диктатура лавочника. И лавочнику нужна была идея национальная. Гитлер строил социализм с национальным лицом. Но люди привыкли трактовать историю неверно. Мы по-прежнему живем в сталинской истории. Узнаем о событиях с его трактовки, а не со слов подлинных историков, умных и высокоразвитых людей.

Люди просто не знают, что делать с информацией, которая на них обрушивается. В то время как количество информации пропорционально количеству умных людей на планете. Ведь именно эти люди способны мыслить масштабно и видеть панораму. Толпа же, увы, мыслит стереотипно, узко и поддается на провокации.

При этом я готов принять множество идей и людей их исповедующих. Главное, чтобы они не уничтожали друг друга, не убивали и не подавляли. Верьте себе на здоровье во все 3000 богов. Только не убивайте тех, кто верит в своего. Я однажды иронизировал, когда приняли закон об оскорблении чувств верующих, что отныне мои чувства оскорбляются все — христиане, мусульмане, иудеи. Потому что я, например, могу быть вицлипутлистом. Верить в действующего бога, который сидит на заборе и каждый раз бьет грешника по лбу, когда той допуская провинность. 

Это, конечно, шутки. Но я не согласен, что нужно показывать по центральным каналам, как кто-то публично креститься или делает намаз. И уж тем более превращать это в событие недели. 

Уже молчу про атеистов, которым, я уверен, сложно смотреть как кто-то ходит и крестится, благодаря высшие силы за пандемию коронавируса. При этом сначала, коронавирус патриарх обозначил, как милость Божью, а спустя два дня провел молебен против пандемии. Где логика?

 — И в чем, как вам, кажется, причина того, что люди мыслят алогично, стереотипами и не хотят докапываться до истины?

— Потому что у многих мозги, к сожалению, не развились. Ведь как устроен человек. У нас есть пуп, который однажды связывал нас с матерью и космосом. И этот пуп делит наше тело на две неравные части. Внизу — система размножения, которая унаследована от тех, кто живет на свете миллионы лет. А верху, в голове — у нас в буквальном смысле эмбрион. Потому что мыслящему мозгу едва ли 20 000 лет. И вот это несоответствие нижней части, клыков животного и повадками зверя и высоко интеллектуального существа — рождает этот парадокс.

Почему я и решил создать свою школу — хочу избавить подрастающих детей от клипового мышления, которое не дает взглянуть ни в право ни влево. Когда человек ведет себя, как последнее животное с точки зрения мышления. Так и закладывается основа мракобесия.

«Истинный учитель — это казус системы».

— Кстати о школе. Вы неоднократно говорили, что новые поколения нуждаются в новом подходе к образованию, подаче информации. Вы уже видите результаты такого подхода? Чем принципиально отличаются выпускники вашей школы от среднестатистических? 

— В современном своем состоянии и стадии развития, традиционная школа вряд ли может претендовать на институт, который как-то глубинно влияет на трансформацию и становление личности. А вот отдельные учителя — могут и влияют. Именно эти одаренные преподаватели, способны увлечь ребенка и даже затмить негатив, который он может получать в семье. 

С такими учителями, примером для ребенка будет не пьяный папаша, глупый папаша, очередной папаша и несчастная забитая мать, а вот этот учитель. Ребёнок в каком-то возрасте захочет ему подражать, захочет много знать. И вот в школах, где я внедрил свою систему, наблюдаю потрясающие вещи. Родители рассказывают сказочные, по современным меркам, истории. Когда ребенок болеет и остается дома, это для него никакой не праздник, а огорчение. Бывает такое, что сам ученик просится пойти всего на один урок к одному любимому учителю.

Более того в тех школах, где внедрена моя система, родитель наказывают детей тем, что не пускают их на уроки. На что некоторые ученики возмущенно говорят: «Да я плохо себя вёл, но не настолько, чтобы не пойти в школу». Вот для меня показатель. Ясно что такая школа имеет право на существование.

Школа должна создавать образ мышления, а не напихивать детей информацией, которая нигде не пригодится. Я, например, не помню из школьной программы 90% того, что там преподавали. Оно остальные 10% развились и сделали новые 90% того, чего бы мне никогда не дали в рамках школьной программы.

— Кто же по-вашему виноват в том, что у нас так мало учителей, которых любят дети? Это парадокс системы или природы человека?

— Истинный учитель, тот, которого я привел в пример, — это казус системы. Он сформировался как личность и педагог в отрыве от педагогической машины образования. Он находится в оппозиции к школярской дикой системе, с которой я сам не раз сталкивался. А виноват, конечно не сам человек, а учебное заведение, которое его приняло, на такую профессию, которою он не любит. А стало быть не начнет ей по-настоящему заниматься.

Все потому, что педуниверситет остается самым непрестижным местом учебы. Туда люди поступают по остаточному принципу. И в основном те, кому не повезло с театральным, консерваторией или институтом торговли. И человек идет туда, где проще, где требования ниже. Хотя я уверен, что мы спасем отрасль, если перед экзаменом у нас будет коллоквиум — собеседование с абитуриентом. Ведь за 15 минут по разговору можно выяснить, педагог это или нет. А уже в саму программу педобучения включить и актерское мастерство, культуру речи, психологию восприятия — все то, что когда-то было исключено.

Сейчас же мы выпускаем не учителей, а просто информаторов, которые в лучшем случае дублируют интернет. Ведь если, к примеру у учителя географии, — какого-нибудь Ивана Петровича, — в методичке выделено полторы страницы про Джомолунгму, то в интернете этих страниц — сотни тысяч. И Иван Петрович со своей информацией сильно проигрывает телефону, благодаря которому можно облететь вершину, спуститься в долину и разобраться, почему именно у ее подножья рождались великие теории происхождения и устройства мира.

— Что на самом деле нас образовывает больше всего? Университеты с их классическим образованием до сих пор актуальны или все-таки есть смысл уделять внимание своему развитию в конкретных областях? Ведь все больше работодателей открыто говорят, что им не важны дипломы. Вес имеет только экспертиза и продуктивность… 

— Расскажу на собственном примере. Когда я приехал в Швецию после Путча 1991 года, эмоционально приняв решение, и пришел устраиваться на работу — у меня никто не спросил никаких бумаг. Когда пригласили стать гостевым профессором Драматического института, никто не попросил перевести на шведский мой диплом скрипача. 

Со временем я стал читать лекции по искусствоведению и проводить образовательные мероприятия для бизнеса в сфере культуры. И мне опять не понадобилось никаких дополнительных бумаг. 

Тогда я подошел к профессору Института Драматургии, известной шведской писательнице Агнете Плейель, спросить, почему они не требуют моих дипломов. Агнета сказала: «Михаил, нам достаточно было поговорить с вами 3 минуты, чтобы понять, что все необходимые дипломы имеются».

И в то же время, у меня нет диплома актера и режиссера, но мне вместе с еще одним талантливым человеком удалось создать театр, на представления которого люди записываются за год. Жизнь показала мне, что я артист и режиссер без диплома. Это как у Булгакова в «Мастере и Маргарите», где в Дом литераторов требовался пропуск. И вполне логичным был аргумент Коровьева, который сказал: «Чтобы убедиться в том, что Достоевский — писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостовренеия вы убедитесь, что имеете дело с писателем. Да, я полагаю, что у него и удостоверения-то никакого не было!».

Этот тезис сложно оспорить. Ведь, если у человека прекрасно развито логическое, панорамное, абстрактное и структурированное мышление, то диплом ему и не нужен. Ведь в таком случае он покажет, что человек глупее, чем есть.

Но, если вы видите перед собой индивида, у которого А не соединяется с В, а из В не следует вывод в виде С — обязательно потребуйте диплом и спросите, где его учили. У меня лично часто возникает желание спросить об этом, особенно, когда читаю комментарии и отзывы на фейсбуке.

— Вас задело что-то конкретное или вы говорите об общей тенденции?

— Не нужно далеко ходить. У всех на слуху дело Михаила Ефремова. Однако, все, кто пишет в сети, что Ефремов — убийца, — нарушают закон. А все потому, что прийдя в 1917 году к власти, Ленин отменил Римское право, приказав всех ловить, судить и расстрелять. Но зачем тогда судить, раз приговор известен заранее?

И вот мы почти 100 лет спустя учимся это Римское право применять. Ведь именно оно говорит о презумпции невиновности — понятии, которое многим чуждо. это, на минуточку, один из основных постулатов демократии. Я, например, даже после того как мне ответят на все вопросы, не рискну назвать человека преступником. И за это меня уже называют защитником Ефремова. Но это не так! Я — защитник права.

— Что вы имели в виду, когда в одном из интервью сказали, что ребенку нужны не знания, а парадигма восприятия мира. Как ее можно дать? Это должны делать родители, школа или другие институты? 

— Я бы с самого начала дал ребенку образец — основу культурно-творческого мышления в виде классических произведений. А уже потом предложил бы ему экспериментировать с восприятием. Если, скажем, вы читаете Библию, то стоит знать, что главного ее героя звали Иешуа Бен Иосиф, которого римляне для собственного удобства переименовали в Иисуса Христа. А мать его и вовсе неожиданно стала Марией, хотя в Палестине никаких Марий не было — были Марьям или Мирьем. И Павла никакого не было — был Савл. Но римляне все переделали.

Это я все к тому, что у человека возникают коренные изменеия психики когда ему не говорят, что он читает перевод. Это приводит к тому, что тот не видит панорамы, взаимосвязи между историческими событиями, не анализирует факты. Личность страдает и уже мало чем отличается от животного, которое бежит к кормушке, чтобы удовлетворить свои сиюминутные потребности.

Вся школа должна быть про то, что бы показать связь между предметами. Она должна давать понять, что один предмет отвечает на вопрос другого, а в третьем происходит синтез дисциплин.

Вы только вдумайтесь: мы учим детей 10 лет, по 6 лекций в день. И что получаем на выходе? Какую речь, мышление, какое представление о мире? Вот, где преступление ежедневно творимое.

Поэтому очень радуюсь, когда удается общаться с людьми на телевидении, радио, медиа… И, хоть мне и не дают вожделенных 10 минут в прайм-тайм на центральных каналах, веду свою работу постепенно. Стараясь получить отклик в сердцах и умах людей. Пусть это не такие большие аудитории, но их становится больше.

Продолжение интервью с Борисом Казиником читайте в следующем материале.